Отражение в диалектных словах и топонимах Белозерья исторических событий
Леонтьев Н. Н.
Отражение в диалектных словах и топонимах Белозерья исторических событий
Отражение в диалектных словах и топонимах Белозерья исторических событий
Данной публикации предшествовала краеведческая работа, проводимая учащимися Вашкинской средней школы в походах по Вашкинскому и Кирилловскому районам в течение десяти лет. Со временем определились три основных направления: археология, топонимика и сбор диалектных слов. Первые походы по родному краю вызвали больше вопросов, чем ответов, и только намного позже, по мере накопления собранного материала, стали появляться ответы.
Рассказывая о своей жизни, старожилы Вашкинского района нередко используют глаголы: арандатъ, колондатъ, уландать, урандать (имеющие смысл «громко говорить, кричать»), которые почти не употребляются в соседнем Кирилловском районе. Что это за странные слова и откуда они пришли в разговорную речь коренных жителей? На этот вопрос помог ответить вологодский писатель Анатолий Васильевич Петухов [1]. В одном из своих писем автору статьи он написал, что глаголы с суффиксом -нда вепсского происхождения.
Вепсы – один из древних северных народов, давно известный по письменным источникам. Одно из первых упоминаний о веси (предках вепсов) содержится в трудах остготского ученого Иордана, жившего в VI веке нашей эры [2]. В «Повести временных лет» упоминается племя весь, которое «сидело» у нас на Белоозере. Здесь оно в последний раз упоминается под 862 годом в связи с походом князя Олега на Киев. О присутствии на Белозерских землях начала XVI века представителей финно-угорской семьи писал и Сигизмунд Герберштейн, европейский путешественник и дипломат. В «Записках о московитских делах» он отмечал, что жители этой местности (Белозерья) имеют особый язык, «хотя нынче все говорят по-русски» [3].
С каждым новым походом пополнялся словарь новых слов и выражений, не употребляющихся в современном литературном языке. Появлялась потребность объяснить их, узнать, какого они «рода-племени», если можно – перевести. Наши слова большей частью оказывались из вепсского языка. Это райда (ива), кула (старая трава), шойда (пара веников, перекладина у стола, соединяющая его ножки), поча (болото, лужа, низкое место) и многие другие [4]. Привычные для жителей района названия Вашки, Коркуч, Катрас [5] тоже оказались родом из вепсского языка. Наряду с названиями населенных пунктов в каждом походе фиксировались многочисленные локальные топонимы – местные названия ручьев, болот, сенокосов... И они также в большинстве своем оказались родом из того же языка. Приведу в качестве примера названия сенокосных мест в бассейнах рек Индоманка и Кема (Вашкинский район): Егисаря, Куяк, Лепручей, Пизеги, Пойкимо, Чурма, Уйты, Яндрогома и т.д.
Интересная картина получилась, когда на одном из занятий кружка после очередного похода на карту Вашкинского района нанесли места традиционного употребления слов рянда и чира (оба слова имеют значение «мелкий дождь»). Замечу, что рянда – слово вепсского происхождения, а чира в словаре В. Даля имеет пометку «Новгород» [6]. Последнее особенно важно в рамках нашего разговора. Оказалось, что в западной части Вашкинского района мелкий дождь называют рянда, а в восточной – чира. Собранный топонимистический материал позволяет сделать вывод, что в западной части района большая часть микротопонимов – из вепсского языка, так же как и рянда, а в восточной (на ареале слова чира) вепсских топонимов почти нет. Очевидно, в топонимике отразилась особенность миграционных процессов в этой части Белозерья.
О присутствии вепсов на Вашкинской земле говорит и косая изгородь (косик), сохранившаяся до настоящего времени во многих обследованных нами деревнях Вашкинского района. В Кирилловском районе, как утверждают старожилы, раньше также встречалась косая изгородь. Сейчас же, насколько нам известно, она сохранилась лишь в деревне Чиркове.
Испытали влияние вепсского языка некоторые русские слова: они получили от него неправильное ударение. И сегодня нередко можно услышать: Куков родник (а не родник) (Ивановский сельсовет Вашкинского района), сосна (а не сосна). Дело в том, что в большинстве угро-финских языков ударение падает на первый слог [7].
Итак, собранный в походах со школьниками материал помог сделать вывод: территория, занимаемая в настоящее время Вашкинским и Кирилловскими районами, в дославянский период была освоена финноязычным населением. Это подтверждается и данными археологических раскопок [8]. Наши предки – славяне – стали приходить на Белозерские земли в конце V – начале VI века нашей эры. Это сейчас доказано материалами раскопок, произведенных археологической экспедицией Череповецкого музейного объединения под руководством А. Н. Башенькина. К этому же выводу пришел и профессор из Екатеринбурга А. К. Матвеев, изучающий языковые явления [9]. Он доказал, что территория Белозерья была освоена русскими тогда, когда в древнерусском языке еще не завершился праславянский процесс перехода краткого звука /а/ в /о/, то есть никак не позднее VI – VII веков. Правда, если судить по собранному нами материалу, вепсский след на Кирилловской земле сохранился слабее, чем в Вашкинском районе, особенно это касается диалектных слов и микротопонимов.
Язык обладает большим запасом консерватизма. Языковые процессы текут медленно. Благодаря этому и доходят до нас, своеобразно отражая свою эпоху, отзвуки далекого прошлого. Я уже упоминал о лексеме чира, заполняющей восточную часть Вашкинского района и захватывающей Кирилловский район, а может быть, и уходящей за его пределы. Согласно В. Далю, это слово новгородского происхождения. С новгородской стороны пришло и кирилловское чура [10] – мелкий камень. (В Вашкинском районе мелкий камень называют щора.)
В новгородскую сторону уводят некоторые другие особенности диалектных слов Белозерья. Если сравнить язык новгородских грамот XI – XV веков [11] и язык старожилов конца XX столетия в Вашкинском и Кирилловском районах, то обнаруживается много общего.
В новгородских грамотах начальные звуки /а/ и /е/ часто менялись на /о/ [12]. Подобное явление встречалось и у нас. В Роксоме (Вашкинский район) жил когда-то Олька Терешин, а в Кирилловском районе – Олька Курганов. Первого Ольку звали Александр, а второго – Алексей.
Звук /ф/ в новгородском языке XI – XV веков часто заменялся звуком /х/, поэтому в грамотах и писали Храрь вместо Фларь [13] (речь идет об имени человека). И в Вашкинском районе подобная замена была нередкой. Приведу два примера. В деревне Естошево проживал, как рассказывали старожилы, Лукичев Петр Хотеевич (Фотеевич, как потом удалось узнать из материалов Вашкинского районного архива); на Фролов день, 31 августа (18 августа по старому стилю), пекли, как их называли в деревне Логиново Вашкинского района, хролы – печенье в виде подушечек.
Много знакомого для нас можно найти в новгородских берестяных грамотах. Очевидно, это дает основание говорить о связи Белозерья с Новгородской землей. И если славяне, по крайней мере их часть, пришли с новгородской стороны, то с помощью языка берестяных грамот можно ответить хотя бы на некоторые наши вопросы. Известно, что в древнем Новгороде своеобразно образовывались производные имен [14]. Бралась основа, ею могла быть даже одна буква, и добавлялись так называемые суффиксальные морфы. Попробуем на практике применить эту новгородскую особенность, например, в объяснении названия вашкинской деревни Пота-шево. Пота – основа имени Потапий (Потап). Добавляем суффиксальный морф /ш/ – получается разговорный вариант имени – Поташ, которое и дало название деревни Поташево. Замена /ф/ на/х/, о чем упоминалось выше, позволяет объяснить происхождение названия другой вашкинской деревни – Хотино. Если звук /ф/ заменялся на /х/, то понятно, что основателя деревни звали Фотя (Фотий). Говоря об особенностях языка новгородских грамот, следует заметить, что не все они являются чисто новгородскими, некоторые имеют хождение на всей западной половине восточнославянской области [15].
Рассмотрим чисто новгородскую особенность – замену /а/ на /о/ и /о/ на /а/ после согласной (независимо от места ударения) [16]. Она поможет ответить на некоторые вопросы.
В одном из писем мой дальний родственник И. П. Илюшин из города Донецка задал себе и мне вопрос: «Почему родные братья носили разные фамилии: один – Леонтьев, другой – Левашов?». На этот вопрос как раз и поможет ответить эта чисто новгородская замена /о/ на /а/. Основа первой фамилии – имя Леонтий, Левонтий, так звучало оно в разговорной речи моих земляков. Для русского языка не характерно стечение гласных, поэтому для разделения /е/ и /о/ и появился новый звук [17] . Такое явление известно лингвистам под названием эпентеза (вставка). В основе имени Левонтий меняем /о/ на /а/, о чем говорилось выше, и добавляем суффиксальный морф /ш/. Получаем Леваш, основу второй фамилии – Левашов.
Разные фамилии родных братьев в семье – явление нередкое. Так, в одной из деревень на реке Кеме (Вашкинский район) дети Прокопия тоже носили разные фамилии: одни были Прокопьевы, другие Пронины.
Новгородские грамоты позволяют объяснить происхождение названий ряда кирилловских деревень, оканчивающихся на формант -ица. Начнем с Гориц. Первое письменное упоминание о них относится к XVI веку. Село упоминается под двумя именами – Древняя гора, Горицы [18]. Принято считать, что название связано с небольшими горками (горицами) вокруг села. Можно бы с этим и согласиться, но тогда ударение в названии должно падать на первый слог – Горицы. Но местные жители, называя село, ударение ставят на втором – Горйцы. Правда, в последнее время из уст многочисленных туристов все чаще и чаще слышишь – Горицы. Возможно, такой вариант и закрепится со временем, станет нормой. Можно бы согласиться с принятым объяснением, если бы не было через реку от Гориц деревни с похожим названием – Ивицы, а ниже по течению Шексны другого населенного пункта (ныне не существующего) – Ниловиц. В последнем ойкониме (Ниловицы) легко «читается» мужское имя, ныне вышедшее из употребления – Нил. Но почему Ниловицы? В XV веке были нередки мужские имена, оформленные формантом -ии,а, например: «Олюница з женою, Тимоница з женою и з детми...» [19]. Значит, Нила могли звать в то время Ниловица. Почему же тогда село называлось Ниловицы? Да все объясняется очень просто. «Чья деревня (изба) стоит на берегу реки? – спросит, бывало, одинокий путник встретившегося на тропе человека. «Да Ниловицы», – ответит тот. И в настоящее время старожилы, называя близлежащие селения, нередко говорят: Артюшина (вместо Артю-шино), Дмитриева (вместо Дмитриево). Значит, когда-то задавался вопрос: «Чья деревня?». Вот только с какой целью – сегодня уже не ответить.
В деревне Ивицы, очевидно, жил человек по имени Ива. Было такое редкое имя в святцах [20]. А Горицы, вероятно, основал человек по имени Горица. Как его полное имя? Горислав? А может, какое-то другое с основой Гор? То, что имя с такой основой было в наших краях, подтверждает и название другой кирилловской деревни – Горяйново.
Итак, краеведческий материал, собранный в походах, помогает ответить на многие вопросы, возникающие при изучении истории родного края.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Из письма А. В. Петухова от 15. 12. 1996 (архив автора).
2 Иордан. О происхождении и деянии готов: Памятники средневековой истории народов Центральной и Восточной Европы. М., 1960. С. 150, 265.
3 Герберштейн. Записки о московитских делах. СПб., 1901. С. 122 – 123.
4 Значение вепсских слов может не соответствовать данным в словарях. В скобках даются те значения, которые указывают наши респонденты.
5 Значение ойконимов (кустов деревень) можно найти в книгах: Чайкина Ю. И. Географические названия Вологодской области. Архангельск, 1988. С. 57; Леонтьев Н. Н. Что в имени тебе моем? Вологда, 2000. С. 58. Вариант расшифровки названий Вашки, Коркуч и Катрас дан А. В. Петуховым.
6 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. СПб.; М., 1882. С. 605.
7 Син Энико. Курс венгерского языка. Будапешт, 1981. С. 12
8 Голубева Л. А., Кочкуркина СИ. Белозерская весь. Петрозаводск, 1981.
9 Русинов Н. Д. Ферапонтов монастырь // Русская ономастика и ономастика России. М., 1994. С. 262.
10 Там же. С. 262.
11 Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте. М., 1986.
12 Там же. С. 147
13 Там же.
14 Там же. С. 148
15 Там же. С. 147
16 Там же.
17 Информация получена от М. Э. Рут, профессора кафедры русского языка и общего языкознания Уральского университета.
18 Родословие вологодской деревни / Сост. П. А. Колесников. Вологда, 1990. С. 150.
19 Смольников С. Н. Антропонимы с формантом -ица в деловой письменности Верхнего Подвинья конца XVI – первой половины XVII в. // Вопросы региональной лексикологии и ономастики. Вологда, 1995. С. 105.
20 Рут М. Э. Имена и судьбы. Екатеринбург, 1996. С. 116.
Рассказывая о своей жизни, старожилы Вашкинского района нередко используют глаголы: арандатъ, колондатъ, уландать, урандать (имеющие смысл «громко говорить, кричать»), которые почти не употребляются в соседнем Кирилловском районе. Что это за странные слова и откуда они пришли в разговорную речь коренных жителей? На этот вопрос помог ответить вологодский писатель Анатолий Васильевич Петухов [1]. В одном из своих писем автору статьи он написал, что глаголы с суффиксом -нда вепсского происхождения.
Вепсы – один из древних северных народов, давно известный по письменным источникам. Одно из первых упоминаний о веси (предках вепсов) содержится в трудах остготского ученого Иордана, жившего в VI веке нашей эры [2]. В «Повести временных лет» упоминается племя весь, которое «сидело» у нас на Белоозере. Здесь оно в последний раз упоминается под 862 годом в связи с походом князя Олега на Киев. О присутствии на Белозерских землях начала XVI века представителей финно-угорской семьи писал и Сигизмунд Герберштейн, европейский путешественник и дипломат. В «Записках о московитских делах» он отмечал, что жители этой местности (Белозерья) имеют особый язык, «хотя нынче все говорят по-русски» [3].
С каждым новым походом пополнялся словарь новых слов и выражений, не употребляющихся в современном литературном языке. Появлялась потребность объяснить их, узнать, какого они «рода-племени», если можно – перевести. Наши слова большей частью оказывались из вепсского языка. Это райда (ива), кула (старая трава), шойда (пара веников, перекладина у стола, соединяющая его ножки), поча (болото, лужа, низкое место) и многие другие [4]. Привычные для жителей района названия Вашки, Коркуч, Катрас [5] тоже оказались родом из вепсского языка. Наряду с названиями населенных пунктов в каждом походе фиксировались многочисленные локальные топонимы – местные названия ручьев, болот, сенокосов... И они также в большинстве своем оказались родом из того же языка. Приведу в качестве примера названия сенокосных мест в бассейнах рек Индоманка и Кема (Вашкинский район): Егисаря, Куяк, Лепручей, Пизеги, Пойкимо, Чурма, Уйты, Яндрогома и т.д.
Интересная картина получилась, когда на одном из занятий кружка после очередного похода на карту Вашкинского района нанесли места традиционного употребления слов рянда и чира (оба слова имеют значение «мелкий дождь»). Замечу, что рянда – слово вепсского происхождения, а чира в словаре В. Даля имеет пометку «Новгород» [6]. Последнее особенно важно в рамках нашего разговора. Оказалось, что в западной части Вашкинского района мелкий дождь называют рянда, а в восточной – чира. Собранный топонимистический материал позволяет сделать вывод, что в западной части района большая часть микротопонимов – из вепсского языка, так же как и рянда, а в восточной (на ареале слова чира) вепсских топонимов почти нет. Очевидно, в топонимике отразилась особенность миграционных процессов в этой части Белозерья.
О присутствии вепсов на Вашкинской земле говорит и косая изгородь (косик), сохранившаяся до настоящего времени во многих обследованных нами деревнях Вашкинского района. В Кирилловском районе, как утверждают старожилы, раньше также встречалась косая изгородь. Сейчас же, насколько нам известно, она сохранилась лишь в деревне Чиркове.
Испытали влияние вепсского языка некоторые русские слова: они получили от него неправильное ударение. И сегодня нередко можно услышать: Куков родник (а не родник) (Ивановский сельсовет Вашкинского района), сосна (а не сосна). Дело в том, что в большинстве угро-финских языков ударение падает на первый слог [7].
Итак, собранный в походах со школьниками материал помог сделать вывод: территория, занимаемая в настоящее время Вашкинским и Кирилловскими районами, в дославянский период была освоена финноязычным населением. Это подтверждается и данными археологических раскопок [8]. Наши предки – славяне – стали приходить на Белозерские земли в конце V – начале VI века нашей эры. Это сейчас доказано материалами раскопок, произведенных археологической экспедицией Череповецкого музейного объединения под руководством А. Н. Башенькина. К этому же выводу пришел и профессор из Екатеринбурга А. К. Матвеев, изучающий языковые явления [9]. Он доказал, что территория Белозерья была освоена русскими тогда, когда в древнерусском языке еще не завершился праславянский процесс перехода краткого звука /а/ в /о/, то есть никак не позднее VI – VII веков. Правда, если судить по собранному нами материалу, вепсский след на Кирилловской земле сохранился слабее, чем в Вашкинском районе, особенно это касается диалектных слов и микротопонимов.
Язык обладает большим запасом консерватизма. Языковые процессы текут медленно. Благодаря этому и доходят до нас, своеобразно отражая свою эпоху, отзвуки далекого прошлого. Я уже упоминал о лексеме чира, заполняющей восточную часть Вашкинского района и захватывающей Кирилловский район, а может быть, и уходящей за его пределы. Согласно В. Далю, это слово новгородского происхождения. С новгородской стороны пришло и кирилловское чура [10] – мелкий камень. (В Вашкинском районе мелкий камень называют щора.)
В новгородскую сторону уводят некоторые другие особенности диалектных слов Белозерья. Если сравнить язык новгородских грамот XI – XV веков [11] и язык старожилов конца XX столетия в Вашкинском и Кирилловском районах, то обнаруживается много общего.
В новгородских грамотах начальные звуки /а/ и /е/ часто менялись на /о/ [12]. Подобное явление встречалось и у нас. В Роксоме (Вашкинский район) жил когда-то Олька Терешин, а в Кирилловском районе – Олька Курганов. Первого Ольку звали Александр, а второго – Алексей.
Звук /ф/ в новгородском языке XI – XV веков часто заменялся звуком /х/, поэтому в грамотах и писали Храрь вместо Фларь [13] (речь идет об имени человека). И в Вашкинском районе подобная замена была нередкой. Приведу два примера. В деревне Естошево проживал, как рассказывали старожилы, Лукичев Петр Хотеевич (Фотеевич, как потом удалось узнать из материалов Вашкинского районного архива); на Фролов день, 31 августа (18 августа по старому стилю), пекли, как их называли в деревне Логиново Вашкинского района, хролы – печенье в виде подушечек.
Много знакомого для нас можно найти в новгородских берестяных грамотах. Очевидно, это дает основание говорить о связи Белозерья с Новгородской землей. И если славяне, по крайней мере их часть, пришли с новгородской стороны, то с помощью языка берестяных грамот можно ответить хотя бы на некоторые наши вопросы. Известно, что в древнем Новгороде своеобразно образовывались производные имен [14]. Бралась основа, ею могла быть даже одна буква, и добавлялись так называемые суффиксальные морфы. Попробуем на практике применить эту новгородскую особенность, например, в объяснении названия вашкинской деревни Пота-шево. Пота – основа имени Потапий (Потап). Добавляем суффиксальный морф /ш/ – получается разговорный вариант имени – Поташ, которое и дало название деревни Поташево. Замена /ф/ на/х/, о чем упоминалось выше, позволяет объяснить происхождение названия другой вашкинской деревни – Хотино. Если звук /ф/ заменялся на /х/, то понятно, что основателя деревни звали Фотя (Фотий). Говоря об особенностях языка новгородских грамот, следует заметить, что не все они являются чисто новгородскими, некоторые имеют хождение на всей западной половине восточнославянской области [15].
Рассмотрим чисто новгородскую особенность – замену /а/ на /о/ и /о/ на /а/ после согласной (независимо от места ударения) [16]. Она поможет ответить на некоторые вопросы.
В одном из писем мой дальний родственник И. П. Илюшин из города Донецка задал себе и мне вопрос: «Почему родные братья носили разные фамилии: один – Леонтьев, другой – Левашов?». На этот вопрос как раз и поможет ответить эта чисто новгородская замена /о/ на /а/. Основа первой фамилии – имя Леонтий, Левонтий, так звучало оно в разговорной речи моих земляков. Для русского языка не характерно стечение гласных, поэтому для разделения /е/ и /о/ и появился новый звук [17] . Такое явление известно лингвистам под названием эпентеза (вставка). В основе имени Левонтий меняем /о/ на /а/, о чем говорилось выше, и добавляем суффиксальный морф /ш/. Получаем Леваш, основу второй фамилии – Левашов.
Разные фамилии родных братьев в семье – явление нередкое. Так, в одной из деревень на реке Кеме (Вашкинский район) дети Прокопия тоже носили разные фамилии: одни были Прокопьевы, другие Пронины.
Новгородские грамоты позволяют объяснить происхождение названий ряда кирилловских деревень, оканчивающихся на формант -ица. Начнем с Гориц. Первое письменное упоминание о них относится к XVI веку. Село упоминается под двумя именами – Древняя гора, Горицы [18]. Принято считать, что название связано с небольшими горками (горицами) вокруг села. Можно бы с этим и согласиться, но тогда ударение в названии должно падать на первый слог – Горицы. Но местные жители, называя село, ударение ставят на втором – Горйцы. Правда, в последнее время из уст многочисленных туристов все чаще и чаще слышишь – Горицы. Возможно, такой вариант и закрепится со временем, станет нормой. Можно бы согласиться с принятым объяснением, если бы не было через реку от Гориц деревни с похожим названием – Ивицы, а ниже по течению Шексны другого населенного пункта (ныне не существующего) – Ниловиц. В последнем ойкониме (Ниловицы) легко «читается» мужское имя, ныне вышедшее из употребления – Нил. Но почему Ниловицы? В XV веке были нередки мужские имена, оформленные формантом -ии,а, например: «Олюница з женою, Тимоница з женою и з детми...» [19]. Значит, Нила могли звать в то время Ниловица. Почему же тогда село называлось Ниловицы? Да все объясняется очень просто. «Чья деревня (изба) стоит на берегу реки? – спросит, бывало, одинокий путник встретившегося на тропе человека. «Да Ниловицы», – ответит тот. И в настоящее время старожилы, называя близлежащие селения, нередко говорят: Артюшина (вместо Артю-шино), Дмитриева (вместо Дмитриево). Значит, когда-то задавался вопрос: «Чья деревня?». Вот только с какой целью – сегодня уже не ответить.
В деревне Ивицы, очевидно, жил человек по имени Ива. Было такое редкое имя в святцах [20]. А Горицы, вероятно, основал человек по имени Горица. Как его полное имя? Горислав? А может, какое-то другое с основой Гор? То, что имя с такой основой было в наших краях, подтверждает и название другой кирилловской деревни – Горяйново.
Итак, краеведческий материал, собранный в походах, помогает ответить на многие вопросы, возникающие при изучении истории родного края.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Из письма А. В. Петухова от 15. 12. 1996 (архив автора).
2 Иордан. О происхождении и деянии готов: Памятники средневековой истории народов Центральной и Восточной Европы. М., 1960. С. 150, 265.
3 Герберштейн. Записки о московитских делах. СПб., 1901. С. 122 – 123.
4 Значение вепсских слов может не соответствовать данным в словарях. В скобках даются те значения, которые указывают наши респонденты.
5 Значение ойконимов (кустов деревень) можно найти в книгах: Чайкина Ю. И. Географические названия Вологодской области. Архангельск, 1988. С. 57; Леонтьев Н. Н. Что в имени тебе моем? Вологда, 2000. С. 58. Вариант расшифровки названий Вашки, Коркуч и Катрас дан А. В. Петуховым.
6 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. СПб.; М., 1882. С. 605.
7 Син Энико. Курс венгерского языка. Будапешт, 1981. С. 12
8 Голубева Л. А., Кочкуркина СИ. Белозерская весь. Петрозаводск, 1981.
9 Русинов Н. Д. Ферапонтов монастырь // Русская ономастика и ономастика России. М., 1994. С. 262.
10 Там же. С. 262.
11 Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте. М., 1986.
12 Там же. С. 147
13 Там же.
14 Там же. С. 148
15 Там же. С. 147
16 Там же.
17 Информация получена от М. Э. Рут, профессора кафедры русского языка и общего языкознания Уральского университета.
18 Родословие вологодской деревни / Сост. П. А. Колесников. Вологда, 1990. С. 150.
19 Смольников С. Н. Антропонимы с формантом -ица в деловой письменности Верхнего Подвинья конца XVI – первой половины XVII в. // Вопросы региональной лексикологии и ономастики. Вологда, 1995. С. 105.
20 Рут М. Э. Имена и судьбы. Екатеринбург, 1996. С. 116.